Глава 8

Путеводитель по Галактике для Путешествующих Автостопом — книга во всех отношениях замечательная.

Он составлялся в течение многих лет, много раз изменялся и дополнялся целой армией редакторов, что несомненно наложило на него свой отпечаток. В нем собраны сведения, полученные от нескольких поколений бесчисленных путешественников и исследователей.
«Введение» начинается так:

 

«…Космос, говорится там, большой. Действительно большой. Вы просто не поверите, насколько обширно, огромно, умопомрачительно и неописуемо он большой. Вот что мы имеем в виду: в определенные моменты своей жизни вы можете считать большим даже расстояние до собственной уборной, но для космоса это ничего не значит. Слушайте же…» и так далее.
(Впрочем, через несколько страниц стиль немного успокаивается и даже приходит в норму, повествуя о некоторых действительно важных вещах, например, об особенностях местного законодательства сказочно прекрасной планеты Бетселамин, настолько страдающей от накапливающейся эрозии, вызванной посещающими ее ежегодно десятью миллиардами туристов, что любая разница между весом потребленной вами пищи и оставленных на планете экскрементов выравнивается хирургическим путем при убытии с планеты; поэтому каждый раз, посещая туалет, вам жизненно необходимо брать чек.)

Справедливости ради нужно отметить, что перед непредставимой огромностью межзвездных расстояний пасовали и лучшие умы Галактике, куда там автору «Введения». Даже они могли предложить публике лишь различные тошнотворные сравнения, вроде «зернышко в Рединге» или, хуже того, «грецкий орех в Йоганнесбурге», что совершенно не отражает реального положения дел.
Правда же в том, что межзвездные расстояния просто не умещаются в человеческом воображении.
Даже свету, движущемуся с такой скоростью, что большинству рас требуются тысячи лет только на то, чтобы понять, что он вообще движется, необходимо некоторое время на преодоление таких расстояний. Ему требуется около восьми минут, чтобы покрыть расстояние от Солнца до того места, где раньше была Земля, и почти четыре года, чтобы достичь ближайшей к Солнцу звезды, Альфа Проксимы.
На другой конец Галактики, скажем, до Дамограна, свет идет гораздо дольше: пятьсот тысяч лет.
Рекорд скорости для путешествия автостопом на этой дистанции составляет чуть менее пяти лет, но вы мало что успеете посмотреть по дороге.

Путеводитель по Галактике сообщает, что без скафандра в открытом космосе можно прожить около тридцати секунд, конечно если набрать в легкие побольше воздуха. Однако, говорится в нем далее, поскольку речь идет о космосе, а он умопомрачительно велик (см. Введение), вероятность того, что в течение этих тридцати секунд вы будете подобраны пролетающим мимо космическим кораблем, составляет один к двум в степени двести шестьдесят семь тысяч семьсот девять.
По совершенно невероятному совпадению, это также номер телефона одной веселой квартирки в Айлингтоне, где Артур однажды на очень приятной вечеринке встретил очень симпатичную девушку, которую очень хотел проводить домой, но она ушла с одним типом, явившимся без приглашения.
И хотя планета Земля, квартира в Айлингтоне и телефон теперь уничтожены, все они в какой-то, хотя и незначительной, мере увековечены тем, что через двадцать девять секунд Форд и Артур были спасены.

Глава 9

Компьютер встревоженно замигал и задребезжал, отметив, что входной шлюз отворился и закрылся сам собой, без всякой команды, но, к своему стыду, не нашел тому никакой видимой причины, хотя два довольно убогих следствия были налицо. Так он и доложил на мостик.
На деле, стыдиться было нечего: Причина закончила свои дела и только что покинула корабль через шлюз.
В Галактике появилась дырка. Она существовала неуловимую долю секунды, была шириной в ничтожную долю дюйма, но простиралась в обе стороны на миллионы световых лет.
Прежде чем она вновь закрылась, из нее успело вылететь изрядное количество бумажных шапочек с помпонами и воздушных шариков различных расцветок, которые медленно и величаво поплыли по просторам Вселенной. Cемеро аналитиков-маркетологов, ростом не более трех футов каждый, выпали следом и тут же задохнулись — отчасти ввиду отсутствия воздуха, но более от удивления.

Из нее также вывалилось двести тридцать девять тысяч слегка поджаренных яиц, которые материализовались в виде истекающей желтком горы на поверхности погибающей от голода планеты Омлетта в звездной системе Бета Скаворродник.
Все местное население к этому времени вымерло от голода, кроме одного счастливчика, который скончался несколькими неделями позже от холестеринового отравления.
Ничтожная доля секунды существования этой дыры отразилась на прошлом и будущем самым невероятным образом. Где-то в темных глубинах прошлого она повлияла на некую маленькую группу разреженных атомов, дрейфующих в стерильной пустоте космоса, что привело к их соединению доселе неизвестным и довольно неприличным способом. Эти группы быстро научились воспроизводить себе подобных (это и есть самое неприличное в их способе соединения) и стали главной причиной всех бед на планетах, куда они попадали. Так зародилась жизнь во Вселенной.

Пять неуправляемых Водоворотов Событий пронеслись в разрушительном урагане Беспричинности и изрыгнули мостовую.
На мостовой лежали Форд Префект и Артур Дент: полузадохшиеся, но еще вполне живые.

— Вот видишь, а ты не верил, — торжествующе прохрипел Форд, цепляясь за тротуар, несущийся на Третьем Пределе Неизвестного. — Я ведь тебе говорил, что обязательно что-нибудь придумаю.
— Ну да, — отозвался Артур, — конечно.
— Это и была моя гениальная идея, — продолжал Форд, — найти пролетающий мимо корабль, чтобы он нас спас.
Подлинная Вселенная болезненно вспучилась где-то внизу, а всякие мнимые вселенные издевательски скакали вокруг, как горные козлы. Первичный свет взорвался, извергая пространство-время вперемешку с творожным кремом. Время расцвело чертополохом, а вот материя усохла. Наибольшее из простых чисел навсегда слилось в одно и незаметно скрылось из глаз в каком-то тихом уголке.
— Не пори чушь, — возразил Артур, — это совершенно невероятно.
— Поздно критиковать, идея сработала, — ответил Форд.
— Ты думаешь, мы на корабле? — спросил Артур. Бездна вечности под ними разверзлась в чудовищном зевке и оскалила изъеденные временем зубы..
— Надеюсь. Я, видишь ли, еще не открывал глаза.
— Я тоже.
Вселенная подпрыгнула, замерла на мгновение, вздрогнула и вдруг бросилась бежать в самых неожиданных направлениях.
Лишь тогда Артур и Форд открыли глаза и огляделись, потрясенные.
— Боже милостивый, — сказал Артур, — в точности побережье в Саутэнде.
— Черт, до чего я рад это слышать, — облегченно вздохнул Форд.
— Это почему?
— Потому что я только что подумал: должно быть, я сошел с ума.
— А может, ты и сошел. Может, ты только подумал, что я это сказал.
Форд задумался.
— А ты говорил это или нет? — спросил он робко.
— Мне кажется, говорил, — неуверенно ответил Артур.
— А может, мы оба сошли с ума?
— Гм…надо сказать, при наших обстоятельствах только псих может считать все это Саутэндом.
— Ладно, а сам ты как считаешь — это Саутэнд?
— Наверное.
— И я так думаю.
— Ну, тогда с нами все ясно. Сегодня мы просто окончательно свихнулись.
— И денек для такого случая самый подходящий, — добавил проходивший мимо трясущийся маньяк.
— Кто это был? — спросил Артур.
— Кто — вон тот пятиголовый с кустом бузины, на котором растут копченые селедки?
— Ну да.
— Не знаю… должно быть, туземец.
— Ох…
Они сидели на мостовой, с возрастающей неловкостью наблюдая, как огромные Олигофрены с тяжеловесной грацией резвятся у линии прибоя, а Дикие Лошади громыхают копытами в небе, увозя партии свежеоструганных перил в Неизвестном Направлении.
— Знаешь, — Артур нервно кашлянул, — если это Саутэнд — с ним что-то не так.
— Тебя беспокоит то, что море неподвижно, а дома поднимаются и опускаются? — беспечно отозвался Форд. — Да, я тоже было подумал, что так обычно не бывает, а потом вспомнил, что мы психи, так что все о’кей.

В это время Саутенд с оглушительным треском разломился на шесть равных частей, которые немедля пустились в пляс, образуя самые распущенные и непристойные композиции.

— Но я вынужден признать, — продолжал Форд, — что происходит нечто очень странное, даже для психов.
Завывания волынок и страстные стоны контрабасов неслись себе сквозь фиолетовый ветер; из мостовой выскакивали горячие пышки по десять пенсов штука; с неба посыпались кошмарные рыбы, фаршированные вставными челюстями, и Артур с Фордом единогласно решили, что самое время уносить ноги.
Они продирались сквозь заросли звуков, свалки ненужных мыслей, долины траурных маршей и совещания рваных ботинок. Они немного полетали в дружной стае летучих мышей, в направлении сезонных миграций, и внезапно услышали голос.
Голос был женским, но звучал вполне осмысленно. Он сказал:

— Один к двум в степени сто тысяч и падает.
Форд от неожиданности поскользнулся на пятне пролитого света; он завертел головой, пытаясь найти источник звука, но не увидел ничего, во что можно было поверить всерьез.
— Что это за голос? — крикнул Артур.
— Не знаю, — завопил в ответ Форд. — Не знаю! Похоже на степень вероятности.
— Вероятности? В каком смысле?
— Вероятность. Ну, как один к двум, один к трем, четыре к пяти. А здесь один к к двум в стотысячной степени. Это, знаешь ли, довольно невероятно.
В небе без всякого предупреждения опрокинулась кадка с малиновым сиропом, выплеснув на них не менее четырех миллионов литров.
— Что это значит, черт возьми? — завизжал Артур.
— Что, сироп?
— Нет, степень вероятности!
— Не знаю. Ничего не знаю. Мы как будто на каком-то корабле.
— Могу лишь предположить, — пробормотал Артур, — что это не каюта-люкс.
На поверхности пространства-времени появились пузыри. Огромные уродливые пузыри.
— Хаа-уррррр-гггхх, — сказал Артур, чувствуя, как его тело размягчается и изгибается в самых невероятных направлениях. — Саутэнд уже тает в ночи… звезды пошли колесом… пыльная буря… ноги мои уплывают прочь, прямо в пылающий закат… вот и левая рука покинула меня…

Ужасная мысль пронзила его: «А как же я теперь буду носить свои электронные часы?»

В отчаянии он перевел взгляд на Форда.
— Форд, — сказал он, — ты превращаешься в пингвина. Прекращай это.
Снова прозвучал голос.
— Один к двум в степени семьдесят пять тысяч и падает.
Форд яростно заметался в своей полынье.
— Эй, кто вы? — закрякал он. — Где вы? Что происходит и можно ли это как-нибудь остановить?
— Пожалуйста, не нервничайте, — проговорил голос; он был приятный, правдивый, успокаивающий, он звучал с мягкой укоризной, примерно как у стюардессы на авиалайнере, у которого осталось одно крыло и два мотора, из них один вот-вот догорит, — Вы в полной безопасности.
— Ах, в полной безопасности! — бушевал Форд. — Дело в том, что вместо меня в полной безопасности находится какой-то пингвин, а мой приятель истекает конечностями!
— Все в порядке, они уже вернулись, — вставил Артур.
— Один к двум в степени пятьдесят тысяч и падает, — сказал голос.
— Правда, — продолжал Артур, — они несколько длиннее, чем теперь носят, но…

Форд аж подпрыгнул в своей неуемной птичьей ярости.
— Неужто вы не чувствуете, — запищал он, — что должны нам хоть что-нибудь объяснить?
Голос откашлялся. Гигантский эклер проскакал мимо на трех ногах и скрылся вдали.
— Добро пожаловать, — сказал голос, — на Звездолет Золотое Сердце.
Голос продолжал:
— Просим не пугаться того, что вы видите или слышите вокруг. Некоторые болезненные побочные эффекты неизбежны, так как вы были спасены от верной гибели при уровне невероятности один к двум в степени двести шестьдесят семь тысяч, возможно намного выше. Сейчас мы продолжаем полет на уровне один к двум в степени двадцать пять тысяч, невероятность постепенно снижается, и мы восстановим норму, как только разберемся, что вообще можно считать нормальным. Спасибо за внимание. Один к двум в степени двадцать тысяч и падает.
Голос умолк.
Без всякого перехода, Форд и Артур оказались в небольшой уютной комнатке. Ее полупрозрачные стены светились изнутри мягким розовым светом.
Форд был так возбужден, что вопил не переставая:
— Артур, это фантастика! Нас подобрал корабль на Бесконечно Невероятностной Тяге! Это…просто невероятно! Конечно, слухи о нем давно ходили, но они всегда официально опровергались! Но все-таки они создали Невероятностный Привод! Они сделали это! Артур, только представь себе… Артур! Что происходит?!
Артур всем телом навалился на дверь, пытаясь закрыть ее, но она была вся перекошена. Сквозь широкие щели просовывались маленькие мохнатые ручки, испачканные чернилами, пискливые безумные голоса непрерывно тараторили что-то нечленораздельное.
Артур взглянул на Форда.
— Форд! — едва выговорил он. — Там, снаружи, бесконечное множество обезьян. И они хотят потолковать с тобой насчет сценария к «Гамлету», который только что сочинили. Впустить?

Глава 10

Бесконечно Невероятностный Полет — новый чудесный способ преодоления громадных межзвездных расстояний за ничтожную долю секунды, без всей этой утомительной болтанки в гиперпространстве.
Сам принцип Невероятностного Привода был открыт по чистой случайности, и теперь, после реализации его на практике исследовательской группой Галактического Правительства на Дамогране, Невероятностная Тяга обещает в самом близком будущем стать доминирующим способом передвижения в пространстве.
Вот краткая история этого открытия.
Способ генерирования небольших объемов конечной Невероятности путем замыкания логических контуров Суб-Мезонного Мозгодума Шмелепуза-57 на атомарный построитель векторов, подвешенный в мощном источнике броуновского движения (например, в чашке горячего крепкого чаю), был, конечно, давно известен. Такие генераторы довольно часто использовались на студенческих вечеринках, чтобы обозначить переход от официальной части к более свободному общению; в создаваемом ими поле все молекулы нижнего белья виновницы торжества мгновенно смещались на фут-полтора влево, в строгом соответствии с Теорией Неопределенности.
Многие маститые физики заявляли, что не потерпят подобного шарлатанства, якобы потому, что это подрывает устои Науки, но в основном, конечно же, из-за того, что их на такие вечеринки не приглашали.
А еще они терпеть не могли издевательских вопросов насчет своих постоянных неудач в попытках создать действующую модель генератора Бесконечной Невероятности, необходимого для мгновенного перемещения космического корабля через умопомрачительные межзвездные расстояния. В конце концов, чтобы пресечь подобные пересуды, они вынуждены были объявить подобное устройство практически невозможным.
И вот однажды один студент, которого оставили прибирать в лаборатории после особенно неудачной вечеринки, стал рассуждать следующим образом.
Если, думал он, такое устройство невозможно практически, то невероятность его создания по определению является конечной (хотя и довольно большой). Так что все, что нам нужно — это точно вычислить, насколько это устройство невозможно, ввести этот показатель в генератор Конечной Невероятности, заварить чай покрепче и…и…и включить.
Так он и сделал, и сам был потрясен тем, что ему удалось создать тот самый практически невозможный генератор Бесконечной Невероятности практически из ничего.
Но еще более он был потрясен, когда сразу после вручения ему Премии Галактического Института за Исключительную Умность, его линчевала разъяренная толпа тех самых маститых физиков, которые наконец поняли, что на самом деле они больше всего терпеть не могут умников.