Глава 22

Он стоял спиной к Артуру, наблюдая, как последние отблески заката медленно пропадают в непроглядной мгле за горизонтом. Он был древним, высоким, в сером балахоне до пят, надетом прямо на голое тело. Если бы он обернулся, его лицо оказалось бы худым, породистым, изрезанным благородными морщинами, но отнюдь не суровым, лицо, наводившее смутные мысли о людях неместных, о паровозе и о лечении, лицо, обладателю которого любой с радостью доверил бы свои последние деньги. Но он пока не обернулся, словно и не слышал изумленного вопля Артура.
Но вот последние лучи заката погасли, и он наконец обернулся. Несмотря на наступившую темноту, лицо его все еще было освещено. Артур повертел головой в поисках источника света, и в нескольких ярдах от себя обнаружил небольшой аппарат совершенно незнакомого вида — как предположил Артур, на воздушной подушке. Аппаратов на воздушной подушке он, впрочем, тоже никогда не видел. От корпуса машины шло слабое свечение.
Старик взглянул на Артура — устало и печально.
— Коль уж вы твердо решили посетить нашу мертвую планету, то, по крайней мере, могли бы выбрать ночь потеплее, — сказал он брюзгливо.
— Ааа… кто вы? — проблеял Артур.
Старик устремил взгляд вдаль. В глазах его была все та же непонятная, вековая печаль.
— Мое имя не имеет значения, — сказал он наконец.
Старикан, видать, был говорун тот еще, да к тому же себе на уме. Он явно не торопился с беседой. Артур почувствовал себя неловко.
— Я… вы… вы меня напугали… — произнес он, впрочем неубедительно.
Старик слегка приподнял брови.
— Мммм… да?
— Я сказал, что вы меня напугали.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда.
Артур нахмурился.

— Ага… а сами в нас стреляли! Ракетами! — недоверчиво протянул он.
Старикан хихикнул.
— Ох уж эти автоматические системы, — сказал он с легким вздохом. — В темных недрах нашей планеты древние компьютеры отсчитывают, секунда за секундой, мрачные миллионы лет, и многовековая рутина не слишком хорошо сказывается на их бедных, пыльных электронных мозгах. Мне кажется, иногда они постреливают просто от скуки, чтоб немного развеяться.
Внезапно старик посерьезнел.

— Я ведь без ума от науки, знаешь ли.
— Ээээ… правда? — странные, как будто вполне доброжелательные манеры старика отчего-то вызывали у Артура непонятную растерянность.
— Правда, — подтвердил старик и вновь замолк надолго.
— Ааа… — сказал Артур, — эээ…

Он чувствовал себя довольно глупо — примерно как герой-любовник, застигнутый в кульминации супружеской измены обманутым мужем, который неожиданно врывается в спальню, мимоходом целует жену в щечку, торопливо переодевает брюки, бросает пару дежурных фраз о погоде и вновь убегает.
— Ты как будто нездоров? — старик наблюдал за Артуром с вежливым участием.
— Ээ… нет… вернее да. На самом деле… знаете ли… ну, мы действительно не ожидали здесь никого найти. Честно. Я думал, вы давно умерли, или что-то вроде этого…
— Умерли? — нахмурился старик. — Боже милосердный, что за чушь. Мы просто спали.
— Спали? — Артур уже перестал что-либо понимать.
— Потому что был экономический спад, — пояснил старик, явно не беспокоясь от том, что яснее от его слов Артуру не стало.
— Э-э… какой экономический спад?
— Видишь ли, пять миллионов лет назад экономика Галактики пришла в упадок. Стало очевидно, что планеты, построенные на заказ, больше не являются предметом первой необходимости.
Он сделал паузу и строго посмотрел на Артура.
— Разве ты не знаешь, что мы строили планеты? — спросил он сердито.
— Ну да, — сказал Артур. — Я… эээ… догадался…
— Это было лучшее время моей жизни, — сказал старик, и глаза его затуманились ностальгической слезой. — Особенно мне удавались береговые линии. Как я любил эти маленькие, восхитительно женственные складочки фиордов… я готов был работать над ними день и ночь… день и ночь…

Старик умолк, видимо сбившись с мысли.

— Впрочем, это уже неважно. Итак, наступил кризис, и мы решили, что спокойнее всего для нас будет просто проспать его. Мы запрограммировали компьютеры разбудить нас не раньше, чем он кончится.
Он подавил зевок и продолжил:

— Компьютеры постоянно следили за ростом цен и котировок на Центральной Галактической Бирже, чтобы разбудить нас, когда они там восстановят свою, с позволения сказать, экономику и смогут вновь позволить себе наши несколько дорогие услуги.

Артур, постоянный читатель "Гардиан", был глубоко потрясен.
— А вы не думаете, что в дни кризиса поступать так просто непорядочно?
— Неужели? — мягко отозвался старик. — Прошу прощения. Возможно, мои взгляды несколько устарели.

Он заглянул в кратер.
— Это твой робот? — спросил он деловито.
— Нет, — донесся из кратера скрипучий металлический голос. — Я мой.
— Если это можно назвать роботом, — пробормотал Артур. — Скорее электронная машинка для нытья.
— Позови его, — приказал старик. Артур был весьма удивлен решительными нотками, неожиданно прорезавшимися в его голосе. Он окликнул Марвина, и тот, карабкаясь по склону, устроил им целое представление, убедительно симулируя прогрессирующий паралич, отягощенный перемежающейся хромотой и метеоризмом.
— А впрочем, — сказал старик, с сомнением глядя на Марвина, — обойдемся без него. Ты пойдешь со мной. Нас ждут великие свершения.

Он повернулся к своей машине, и она без всякой команды послушно подплыла к ним, покачиваясь в нескольких дюймах от едва различимой в темноте поверхности планеты.
Артур перевел взгляд на Марвина, который с артистизмом, достойным лучшего применения, разыгрывал сцену своего отступления: он мучительно и медленно разворачивался, он скрипел суставами, он страдальчески ковылял вниз по склону, непрерывно стеная и бормоча себе под нос разные обидные гадости.
— Пошли, — сказал старик, — скорей, а то останешься.
— Останусь? — удивился Артур. — Где?
— Как твое имя, человек?
— Дент. Артур Дент, — растерянно ответил Артур.
— Останешься останками Дентартурдента, — тон старика неожиданно стал жестким.

Он пытливо и задумчиво осмотрел Артура.

— Это нечто вроде угрозы, знаешь ли. Признаться, сам я никогда не был силен в угрозах, но мне говорили, что иногда они могут оказаться весьма действенными. Разве нет?
Артур заморгал.
— Экий занятный старикан, — пробормотал он.
— Прошу прощения? — слух у старика был отменный.
— О нет, ничего…. извините… — смутился Артур. — Что ж, куда нам теперь?
— В мой аэрокар, — ответил старик, широким жестом приглашая Артура в кабину. — Наш путь — в глубокие недра планеты, где мой народ восстает сейчас из пятимиллионнолетнего забытья. Магратея пробуждается.
Артур невольно поежился, усаживаясь рядом со стариком. Все было странно и необычно — и старик, и его речи, и тихая дрожь набирающего высоту аппарата; он чувствовал себя неуютно.
Он вновь взглянул на старика, на его лицо, освещенное тусклым мерцанием огоньков приборной доски.
— Извините меня, — сказал Артур, устраиваясь поудобнее. — Я ведь до сих пор не знаю вашего имени.
— Что в имени тебе моем? — желчно вымолвил старик, и вновь на лице его появилось выражение глубокой, неземной тоски. Он помолчал. — Мое имя — Старпердпоппер.

Артур поперхнулся.
— Прошу прощения?
— Старпердпоппер.
— Старпердпоппер?!
Старик смотрел на него печально и торжественно.
— Я же говорил, что это неважно, — сказал он спокойно.
Аэрокар рванул вперед.

Глава 23

Многие вещи не всегда таковы, какими кажутся, и это важный и общеизвестный факт. К примеру, на планете Земля люди были уверены, что они разумнее дельфинов, на том основании, что придумали множество разных штук — колесо, войны, Нью-Йорк и силиконовые груди, а дельфины ничего такого не придумали, только и делают, что плещутся в воде да развлекаются. С другой стороны, дельфины всегда считали себя гораздо разумнее людей — по этой же самой причине.
Довольно любопытно, что дельфины знали о предстоящем разрушении Земли и неоднократно пытались предупредить человечество об этой опасности, но все их собщения ошибочно воспринимались как забавные игры с мячом или просто выпрашивание разных вкусностей, так что в конце концов они отказались от своих попыток и самостоятельно покинули Землю незадолго до прибытия вогонов.
Последнее послание дельфинов было ошибочно интерпретировано как попытка исполнить удивительно сложный и изящный прыжок через кольцо двойным переворотом назад, одновременно насвистывая «Усыпанный Звездами Флаг». В действительности оно означало: «Прощайте и спасибо за рыбу».
На планете был лишь один вид существ, более разумных, чем дельфины. Большую часть времени они проводили в лабораториях по изучению поведенческих моделей, бегая во вращающихся колесиках и проводя пугающие своей изощренностью опыты на людях. То, что люди и эти отношения воспринимали, как обычно, совершенно ошибочно, полностью их устраивало.